Наши слезы высыхают быстро, особенно если мы льем их над чужою бедой.

Гай Гракх, вконец опустошивший казну даровыми раздачами, на словах всегда был защитником казны.

Тиран Дионисий, изгнанный из Сиракуз, в Коринфе учил малых детей – так не хотелось ему расставаться хоть с какой-то властью!

По большей части, желающим научиться авторитет учителя приносит даже вред, потому что они перестают сами рассуждать (…). Я не одобряю того, что известно о пифагорейцах, которые, когда что-то утверждают при обсуждении и при этом у них спросишь: «Почему так?» – обычно отвечают: «Сам сказал» «Сам» – это значит – Пифагор.

Стенать мужчине иногда позволительно, хоть и редко; вопить непозволительно даже и женщине. (…) Если и случится вскрикнуть мужу сильному и мудрому, то разве лишь затем, чтобы усилить свое напряжение, – так бегуны, состязаясь, кричат что есть сил, так, упражняясь, подают голос атлеты, так кулачные бойцы, ударяя противника, вскрикивают, (…) – это не потому, что им больно или что они струсили, а потому, что при крике все тело напрягается и удар получается сильнее.

Итак, долой этот бабий вздор, будто умереть раньше времени – несчастье! Раньше какого времени? Данного нам природою? Но она дала нам жизнь, как деньги, только в пользование, не оговорив, до которого дня. Что же ты жалуешься, если она требует свое обратно по первому желанию? Таково было ее условие с самого начала.